В «Стасике» показали нового «Щелкунчика»

0 38

В Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко прошла долгожданная предновогодняя премьера. Поставить новую версию самого популярного в мире балета «Щелкунчик» здесь хотели давно, но воплотить задуманное русско-американский хореограф Юрий Посохов смог только сейчас. Знаменитый балет П.И.Чайковского уже несколько раз объявлялся в планах еще при Лоране Илере, однако по разным причинам сроки переносились. По мере реализации проекта сменилась американская команда, которая должна была его осуществлять, и в итоге балет вышел к зрителю в сценографии Полины Бахтиной, художником по свету стал Нирек Туманян, а видеохудожником — Сергей Рылко.

С «Щелкунчиком» хореограф мудрить не стал. Либретто, созданное Мариусом Петипа в 1892 году по сказке Эрнеста Теодора Амадея Гофмана, он традиционно несколько изменил. В результате его балет почти ничем не отличается от версии, которая сейчас считается классической, — балета Василия Вайнонена, который тот поставил еще в 1934 году. Все так же в центре первого действия маленькая девочка Мари, которая спасает свою любимую игрушку Щелкунчика от войска Мышиного короля и попадает в сказочную страну, где влюбляется в волшебного принца. Именно в него превращается Щелкунчик после снятия заклятия. Как во многих других постановках этого хореографа (например, у Баланчина), он вводит в действие племянника крестного Мари Дроссельмейера, у которого с девочкой большая дружба.

И Лев Иванов, поставивший хореографию балета, либретто к которому сочинил Петипа, и Василий Вайнонен создавали свои балеты для детей, и танцевали в них в основном дети, ученики хореографического училища. Также и в балете Юрия Посохова занято много детей, учащихся Московской академии хореографии, а партию Мари (у Вайнонена по русской традиции она стала Машей) в первой половине первого действия играет воспитанница академии Виталина Алсуфьева, а потом взрослая балерина.

Юрий Посохов впервые сделал эту постановку для американской компании «Балет Атланты» в 2018 году. По сравнению с американской версией «Щелкунчика» для московской труппы балет переделали и расширили. Теперь это практически новая версия. Тем не менее концепция спектакля осталась прежней. Так же, как и в американском варианте, основная идея сценографии — детская книжка-раскладушка с объемными картинками, в которой картонные страницы как будто оживают на глазах благодаря фигурным изображениям. Только у американцев книжка вышла красивей.

Но что хорошо для американской труппы в 25 человек, не подходит для серьезной академической компании, где в наличии имеется в три раза больше танцовщиков. Если для американского балета сценография была призвана замаскировать мелкокалиберность компании, то для «Стасика» похожая книжка-раскладушка изрядно загромождала сценическое пространство, мешая артистам танцевать. Так, в знаменитом «Вальсе снежных хлопьев» в Большом театре занято 24 балерины-снежинки, в балете Вайнонена снежинок должно быть тридцать две. А в первоначальной постановке Льва Иванова — Мариуса Петипа их около шестидесяти. На сцене же МАМТа еле умещается 18 кордебалетных снежинок. При этом пропадает не только поэтичность знаменитой и любимой многими поколениями сцены (снежинки, как на уроках физкультуры, размахивают руками, делая физзарядку), девальвируется и знаменитый эффект «белого балета», поскольку снежинки у Посохова облачены не в белые пачки, а в голубые туники. Придумавшая их художник по костюмам Сандра Вудалл осталась в постановке от старой американской команды, так что костюмы в «Стасике» не сильно отличаются от американских.

Не хватает места на сцене и для символа Нового года и Рождества — зеленой рождественской ели. В кулисах, которые обрамляют сцену в течение первого акта, все же слегка угадываются ее белые очертания. И если во многих постановках размер дерева — один из самых волнующих моментов спектакля, добавляющий ему ощущение сказочности происходящего, то в спектакле у Посохова в этот момент белая из тонкой полупрозрачной папиросной бумаги ель появляется лишь как проекция на странице книжки-декорации. Но зрители на боковых местах справа ее не видят. Закрывает эта самая гигантская книжка от них вид и многих других сцен.

Вместо елки гости танцуют вокруг майского дерева с ленточками, кстати, позаимствованного Посоховым из балета Фредерика Аштона «Тщетная предосторожность». Оттуда же танец петуха и курочки с вылупляющимися прямо по ходу танца маленькими цыплятками в сцене «Французского танца». Галльский петух — одно из аллегорических названий и символов Франции, поэтому на голове танцовщика (Георги Смилевски-мл.) красуется красная шапочка петуха, очень напоминающая и революционный фригийский колпак. Заимствования из других хореографов вообще примета почерка Посохова. Нередки такие заимствования и в этом балете: Дроссельмейер, пугающий всех крысиной головой в конце спектакля, взят из «Щелкунчика» Валентина Елизарьева.

В «Стасике» показали нового «Щелкунчика»

Нормальной елки в постановке Посохова не видно, зато шампанское льется в доме Штальбаумов буквально рекой. Дроссельмейеру его наливают из гигантской, выше человеческого роста, бутылки. Веселясь вокруг майского дерева, гости у Посохова напиваются так, что буквально не могут стоять на ногах. Многие из них возвращаются мертвецки пьяные, как бревна, поваленные на санки. У одной парочки с санок даже падает ребенок, да так и остается лежать в сугробе, пока за ним не возвращаются подгулявшие родители.

Вообще балет Посохова порой напоминает своеобразный аттракцион неслыханной щедрости — столько там всего напридумывали. Сцены мелькают с такой быстротой и в таком количестве, что всего и не перечислишь. Страшные мыши, как из фильма ужасов, перемещающиеся на скейтбордах, при этом лежа на животе; мюзик-холльные танцы девиц с перьями на голове… И еще много-много всякой всячины… Посохов часто ставит свои спектакли совместно с режиссерами-постановщиками, и этому балету, для того чтобы зритель смог переварить все это «мельтешение» сцен, явно не хватает такого режиссерского пригляда. Тем более необходим он, чтобы «ввести в берега» не обладающую четкой структурой хореографию. Тут разнообразные технические кунштюки, сложнейшие связки, поддержки, с которыми артисты зачастую не справляются, огромное множество движений в единицу времени, которые трудно выучить артистам и запомнить зрителям. Спектакль напоминает танцевальный фейерверк, от которого к концу уже начинает рябить в глазах.

Не слишком заморачивается хореограф и так называемой проблемой Большого адажио, да и вообще отмечаемой всеми исследователями трагичности звучания музыки в этом балете. Как известно, в момент написания «Щелкунчика» Чайковский узнает о кончине своей родной сестры Александры Ильиничны Давыдовой, а за пять лет до постановки от передозировки морфия умирает ее дочь, племянница Чайковского, Татьяна. Эти-то события и отозвались в «Щелкунчике» печальными мотивами. Американский исследователь Р.-Дж.Уайли в своей работе On meaning in Nutcracker нашел даже сходство главной темы адажио с музыкальной фразой заупокойной молитвы «Со святыми упокой…».

Слаженным и музыкальным вышел дуэт главных героев, Мари и Принца, у Эрики Микиртичевой и Дениса Дмитриева; очень уверенно, прекрасно справляясь со сложнейшими техническими элементами, а заодно отлично создавая образ прекрасного принца из сказки, станцевал в третьем составе Иван Михалев. Жаль только, что хореограф разрушил в этом спектакле уже сложившийся дуэт этого артиста с ведущей примой театра Оксаной Кардаш, танцевавшей в первом составе. Из других артистов, занятых в спектакле (а сложнейших и виртуознейших танцев здесь много), я бы выделил прежде всего Юрия Выборнова с его кувырками и кульбитами, которые наставил для него Юрий Посохов в «Китайском танце». Да и вообще весь дивертисмент национальных танцев во втором акте поставлен хореографом весьма изобретательно и талантливо и дал возможность показать свои достоинства самым разнообразным танцовщикам: Евгений Жуков со своими партнершами Ольгой Сизых и Анастасией Лименько хорошо смотрелись в «Испанском танце»; концертный хит в исполнении Георги Смилевски-мл. и Жанны Губановой во «Французском танце»; поразили в разных составах женщины-змеи Елена Соломянко, Полина Заярная и их партнеры в «Арабском танце»; ну конечно, нельзя не назвать прекрасно поставленный «Русский танец» в исполнении четверки артистов — Валерии Мухановой, Елизаветы Щедриной, Святослава Моисеева и Евгения Дубровского.

Впрочем, отмеченные недостатки нисколько не умаляют несомненных достоинств спектакля: его яркой театральности и зрелищности. Посохов основной своей задачей считает создание веселого и жизнерадостного новогоднего танцевального шоу, спектакля-фейерверка. И в этом у него своя правда. В конце концов, никакой трагичности не чувствовали в музыке Чайковского ни Лев Иванов, первый постановщик «Щелкунчика», ни Вайнонен, поставивший его 42 года спустя. Именно последняя версия «Щелкунчика» в возобновлении Михаила Крапивина и шла в Музыкальном театре последние 27 лет, пользуясь такой популярностью, что большой необходимости ставить в столь сложное в финансовом отношении время новую версию этого балета в театре, кажется, не было. Однако он был поставлен. И как всякий «Щелкунчик», да еще с таким количеством ловких театральных приемов и удивительно сложной, но эффектной хореографией, обречен стать новым театральным хитом.

Источник: www.mk.ru
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии