Об Исламской республике Иран мировые СМИ пишут только по привычным инфоповодам. Такое ощущение, что если хотя бы год там не будут устраивать акции протеста женщины, не будет землетрясений и резких поворотов в обсуждении «ядерной сделки» — об этой стране просто забудут. А между тем Иран – это не только беспилотники и ракеты, но и богатая культура, имеющая глубокие связи с русской культурой. Об этом «МК» рассказала Лана Раванди-Фадаи, руководитель Восточного культурного центра Института востоковедения РАН, доцент кафедры современного Востока
и Африки РГГУ.
Нашу собеседницу друзья в шутку называют «продуктом любви России и Ирана», поскольку у нее мама – русская, а папа – перс. Этот факт мы приводим не хохмы ради – по происхождению слова «мама» в русском и персидском языке оказываются близкородственными.
— Лана, расскажите, что из себя представляет современная культура Ирана, какие виды искусства востребованы в XXI веке?
— Иранская культура основана на шиитской религии, так как Иран – исламская страна. Поэтому религиозный аспект там ставится во главу угла. Соблюдение исламских заповедей официально считается основой благополучной жизни людей. В иранских учебных заведениях и СМИ постоянно рассказывают о жизни основателя Исламской республики имама Хомейни, о мученичестве шиитского имама Хусейна в 7-м веке, о героизме «шахидов» (мучеников, погибших за правое дело, как правило – в ирано-иракской войне). Но это не значит, что другими культурными аспектами пренебрегают. В Иране бурно развиваются литература, искусство и архитектура. Что касается искусства, то в Иране традиционно хорошо развиты кашикари (изготовление изразцов) и хатамкари (инкрустирование шкатулок и других предметов декоративными узорами), каллиграфия и некоторые другие. Предметы, украшенные каллиграфией и изготовленные техникой хатамкари, пользуется популярностью у туристов до сих пор. Из современных видов искусства в Иране видное место занимает кинематография. Режиссеры Мохсен Махмальбаф и Асгар Фархади получили всемирную известность. Короткометражный фильм «Уроки вождения» Марзие Риахи стал лучшим фильмом на 42-м кинофестивале Big Muddy в 2020 году. В 2017 году фильм Фархади «Коммивояжер» получил премию «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке.
— Но между тем Иран изображают как закрытую страну.
— Называть Иран полностью закрытой страной – это преувеличение. Иранцы уделяют большое внимание популяризации своего языка и культуры в мире. Ежегодно в Иран приезжают десятки тысяч иностранных студентов (со всего мира, преимущественно из соседних стран — Ирака, Сирии и Афганистана) для обучения различным специальностям или повышения знаний в персидском языке. Если говорить о государственной культурной политике Ирана, то он контактирует в основном с персоязычными странами (Афганистан и Таджикистан). В 2006 году была создана комиссия по культурному сотрудничеству в Душанбе. Также растут культурные связи Ирана с Пакистаном и Турцией. А если говорить о самом иранском обществе, то верующих иранцев-мусульман интересует культура арабских и исламских стран, а светских иранцев — современная западная культура. Встречается модное ныне увлечение корейской и японской культурами. В последнее время некоторые иранцы заинтересовались российской культурой.
— Что можно сказать об ирано-российских культурных связях?
— Они существуют, но пока еще недостаточно хорошо развиты. Культурный центр при посольстве ИРИ в России открылся более 20 лет назад. Тогда его руководителем был экс-посол Ирана в РФ Мехди Санаи, который начал активную работу по представлению иранской культуры в России. Также очень много в этом направлении сделал бывший посол Сейед Махмуд Реза Саджади, который рассказывал в своем блоге об иранском искусстве, музыке и религии. Культурное представительство Ирана в Москве постоянно проводит различные мероприятия (выступления иранских музыкантов, выставки работ иранских каллиграфов и другой).
Но, к сожалению, такой аспект культурных связей как туризм очень слабо развит, и жители обеих стран пока очень мало знакомы, к примеру, с богатейшим архитектурным наследием друг друга. Россию посещает в год примерно 80 тысяч иранских туристов (28-я позиция по странам). Иран же, несмотря на огромное количество исторических достопримечательностей и развитую туристическую инфраструктуру, практически не привлекает россиян — он не входит даже в ТОП-60 по числу посещений (менее 13 тыс. человек), тогда как Турция занимает первое место в российском туристическом рейтинге.
— В российской прессе пишут об иранских беспилотниках, но практически не говорят о культуре. Считаете ли вы это несправедливостью?
— Безусловно, это несправедливо. Иранская культура – одна из древнейших в мире. Для России могла бы быть актуальной забота иранцев о своих традиционных культурных, религиозных и семейных ценностях. Например, в Иране популяризируются примеры из семейной и религиозной жизни имама Хомейни в качестве образца для подражания.
А что касается персидского языка, то некоторые персидские слова до сих пор похожи на слова из русского и других европейских языков, и имеют общие корни (оба языка входят в индоевропейскую семью языков). Персидское слово «мадар» (означающее «мать») родственно русскому «мать» и английскому «mother».
— Исламская революция 1979 года повлияла на искусство Ирана? Можно ли назвать реалии и способы художественного выражения, которые были до этого события, а потом исчезли? Известно же, что в Исламе запрещено изображать людей и животных…
— После прихода к власти консервативного аятоллы Хомейни все иранское искусство стало регулироваться строгими исламскими заповедями. Поэтому во всех фильмах (в том числе иностранных фильмах в иранском прокате), пьесах и даже книгах, строго запрещены обнаженные части тела, насилие, мат, и что-либо негативное об исламском режиме. Живопись и театр все еще существуют, но вынуждены соблюдать наложенные на них ограничения. Кстати, в иранских театрах регулярно ставятся пьесы Чехова. Очень популярен традиционный кукольный театр. Кстати, живопись и скульптура в шиизме разрешены, в отличие от большинства иных направлений ислама.
— О чем пишут иранские писатели?
— Если говорить о литературе Ирана в ХХ – начале ХХI веков, то в прозе очень много произведений (до двух тысяч) об ирано-иракской войне. Среди современных иранских поэтов больше всего известны Сохраб Сепехри, Мехди Ахаван Салес, Нима Юшидж – основоположник современной иранской поэзии, Парвин Этесами, Бижан Джалали, а из ныне здравствующих можно назвать Умида Наджари, иранского азербайджанца, чья поэзия переведена на некоторые европейские языки. Среди современных прозаиков заметны Садек Хедаят (крупнейший иранский писатель ХХ века),Садек Чубак, Голямхосейн Саэди, а из ныне живущих — Мустафа Мастур и Хушанг Кермани, произведение которого («Вы же не чужой», посвященное жизни Ирана в 50-х годах ХХ в.) вышло в 2015 в российском издательстве.
А вообще, иранцы — это народ поэзии. Есть знаменитое высказывание Гёте: «из всех своих поэтов персы почитают только семерых, но из прочей сотни забракованных ими многие превосходят меня».
— Расскажите о себе и своей деятельности, вы изначально планировали стать дипломатом – но «переквалифицировались» в культуролога?
— Я родилась в Баку, окончила там школу и училась в университете на факультете востоковедения. Потом я на последнем курсе университета переехала в Москву, перевелась в МГИМО и уже училась там. Закончила факультет международных отношений. После вуза пошла работать в МИД РФ. Но тогда уже стало ясно, что я не смогу работать дипломатом в Иране, так как у меня там родственники, а дипломат под давлением родственником может защищать интересы другой страны… Мне предложили службу в Афганистане. Поэтому поступила в сектор Ирана Института Востоковедения – вначале в аспирантуру, а потом уже осталась там работать. Что касается моей деятельности, то я занимаюсь главным образом этноконфессиональными меньшинствами в ИРИ, внутренней и внешней политикой Ирана, в частности, такими аспектами иранской внутренней политики, как история иранского коммунизма и история шиитского религиозного наставничества в Иране. Я написала диссертацию «Политические партии и группировки в современном Иране». Об иранцах-коммунистах у меня вышла книга «Жертвы времени», в соавторстве с иранским историком Тураджем Атабаки.
Я много работаю в архивах, и много моих открытий в архивах связано с русским архитектором Николаем Львовичем Марковым, про которого я написала монографию. Он учился на архитектурном отделении в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге. Был учеником известного архитектора Леонтия Николаевича Бенуа. С началом Первой мировой войны он попадает в Кавказскую Армию, в Тифлис; затем с отрядом генерала Баратова на Персидский фронт; становится инструктором в Персидской казачьей бригаде, где знакомится, а потом тесно дружит с Реза-ханом. Он остается в Иране и становится там архитектором. Строит ряд христианских церквей, главной из которых стала церковь святого Николая в Тегеране, где он долгие годы был старостой.Интересен и тот факт, что хотя Марков был православным и не пропускал ни одной воскресной службы, он увлекался исламской архитектурой и строил также мечети, в которых соединились персидские, русские и даже византийские мотивы.
Среди изучаемых мною этносов я больше всего посвятила внимание курдам, глубоко окунулась в тему. Изучила курдскую одежду, еду, обычаи, традиции, храбрых курдянок, которые так отважно воюют. Первой описала курдское вооружение до малейшей детали. Побывала в районах проживания этноса, причем не только в Иране, но и в Турции, и даже в Ираке. Так что на данный момент, я познакомилась с этим народом ближе других.
— В чем вы видите свою главную задачу? Разрушать стереотипы об Иране?
— Я стараюсь разбивать негативные стереотипы как о России, так и об изучаемом мной Иране. Негативные стереотипы о РФ живут не только на Западе, но и среди некоторых иранцев. Один из них — это стереотип о якобы бедности и экономической отсталости нашей страны. Но когда иранцы приезжают в Москву или Петербург, они удивляются комфорту, красоте, чистоте улиц и высокому уровню инфраструктуры. Еще есть негативная память о том, что Российская Империя отвоевала у Ирана Юг Дагестана, Грузию, Армению и Азербайджан в начале XIX века. Есть стереотип о погоде, что в России почти всегда очень холодно. На самом деле в том же Тебризе зимой температура иногда бывает такой же, как и в Москве (до минус десяти градусов), так как Тебриз находится на севере и в горах. Еще иногда можно встретить представление о россиянах как об очень холодных и немногословных людях, что не соответствует действительности. Кстати говоря, и в России Иран воспринимают как отсталую патриархальную страну, где живут одни фанатики, что тоже очень далеко от реальности. Часто Иран вообще считают арабской страной, как Египет или Ирак, с которым у нас часто путают Иран. Надеюсь, что при сближении наших государств все это уйдет в прошлое.
— Что Иран, на ваш взгляд, может предложить миру в плане культурного экспорта? И какая судьба ждет ирано-российские отношения?
— Иран может предложить и уже предложил миру произведения выдающихся поэтов Средних Веков и современности (Омар Хайям, Хафез, Саади, Руми, Нима Юшидж, Сохраб Сепехри и многие другие). А также архитектурные и туристические достопримечательности, о чем я уже говорила.
Кроме того, в глобальном масштабе может оказаться востребован подход к иным религиям, существующий внутри иранского общества. Иранцы в значительной своей части одинаково уважают все крупные мировые религии (помимо ислама, также христианство, иудаизм и зороастризм). Такой терпимости к иным религиям и учениям явно не хватает сегодняшнему миру, погрязшему в вооруженных конфликтах, многие, если не большинство из которых, имеют явную религиозную подоплеку.
Дальнейшее сближение Тегерана и Москвы будет происходить вне всяких сомнений: российское и иранское руководство очень сильно заинтересованы в сближении, прежде всего в политическом и экономическом аспекте. Культурный аспект пока не получает достаточного внимания, но и он может активизироваться вслед за ростом политических и экономических связей.